Делаю Алисе кофе. Она радуется. Так-с, собираюсь кофе всегда теперь варганить. Тем более, у меня получше получается, чем у нее.
Обсуждаем, делать ли ремонт ли в здании возле музея. Про детдом она сама заговаривает, говорит, открыт конкурс на нового директора. Тогда и там начнет ремонт. Если директор разрешит.
Смотрю на нее со сомнением.
— Это ж кто посмеет от ремонта отказаться? Еще чего.
— Ну, ремонт — хлопоты и так далее.
— На Алисе не заработаешь, откаты там и взятки, — деловым тоном вмешивается Ваня.
— Не все такие, есть нормальные люди, — быстро говорит она. — Блин, нужно съездить, детей повидать.
— Они там лохи все, — бормочет Ваня в тарелку.
— Мы говорили, чтобы ты так других детей не называл, — неожиданно строго высказывается Алиса.
— Не хочу идти на биологию эту, — заявляет. — У меня есть дела!
— Это какие? — бровь выгибаю, и «делец» тушуется.
— Я сегодня вертушку выбираю, — киваю ему, — взял бы тебя с собой, но только после этого урока, как его там.
— Вертолет что ли? — шепчет Ваня.
Так как Алиса смотрит в недоумении, то поясняю:
— Отдельный хочу, с пилотом на зарплате. А то в прошлые разы я вертолет долго ждал. Он дешевле, чем Роллс стоит, если с пробегом.
Фея моя смотрит на меня как на лоха. Ну, хоть какая-то поддержка в лице оборвыша.
—. Могу вместо урока пойти! — наглец явно себя самым умным считает.
— Нет, ты только после урока можешь пойти, — отрубаю мгновенно.
Пока он обдумывает, обмениваемся с Алисой неприличными взглядами. Она одергивает себя, и чего-то там копошится возле мойки, а меня заводит такое. Люблю, когда не контролирует себя. И когда вывожу ее на эмоции.
К вечеру возвращаемся с Ваней с аэродрома голодными. Алисы еще нет, бегает по своим святым делам. В которые я пока не лезу, но это пока. Заказываю жратву нам всем. Вкусную, и еще печеные овощи, чтобы над наглецом поиздеваться.
В ванной, куда Алиса по приходу руки идет мыть, пристроюсь к ней и чуть не заваливаю. Она бурно возмущается, но голос повысить не может. Как хорошо, что совесть из нас двоих у меня пятнами. Засовываю голодную руку ей в трусы, а потом даю себя подергать разок-другой.
На самом деле, тупица я, потому что мы теперь заведенные.
Ваня — полезный компаньон. Он ей все рассказывает, что мы делали, а я киваю, где надо.
Она очень тщательно все прожевывает. Голубая кровь. Учит Ваню так же делать, он бесится, естественно.
— Я тож стопорился, так вот, потом все зубы выпадут, так что можешь продолжать, — наваливаю ему. — И ешь, как не в детдоме, а нормально. Хватит сладкое жрать.
— Откуда тебе знать, мажор, — скалится несчастье. — Сам ешь нормально.
— Будешь Алисе свои муки душевные набрасывать. Я в детдоме вырос, и ты меня слушать будешь.
От шока Ваня пропускает последнюю часть предложения. Непонимающий взгляд на меня он потом обращает в возмущенный в сторону Алисы.
— Это неправда! Что?! Не может быть такого.
Алиса начинает его успокаивать, а я ржу. Обворожительные темные глаза феи одаривают меня очень строгим взглядом. Надеюсь, я буду наказан.
Очень. Строго.
В душевном смятении он лопает даже ненавистные овощи. Взрослеть ему пора, наивный и прям. Думал, чесняк, он больше Алису за нос водит. Но если бы он ее обманывал, больше для вида слушался.
Оказывается, Алису пригласили на свадьбу в Васильках. Она пытается скрыть, что расстроена невозможностью пойти. Обсуждаем будущие выборы мэра. Оба считаем, что у конкурентов Анатолия Ивановича нет шансов.
— Там скоро посевная начнется, — тянет Алиса и вздыхает.
— Поехали, — махаю головой, сам себя удивляя, и телефон в руки беру. — Выходные завтра начинаются, а свадьба послезавтра.
Алиса моргает, как лань испуганная. Ваня подпрыгивает и руку в воздух выбрасывает.
Он бежит собираться, хотя никто еще окончательно ничего не решил.
Цапаю ее за шею, и бедро круглое мацаю. Она отмирает и целует меня. В прошивке моей шавочной — замыкание, как глубоко и страстно она это делает.
— На свадьбу с тобой пойду. Меня пустят, я подарок дорогой раздобуду.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Она по плечу меня шутливо ударяет, и улыбается задумчиво.
— Да пустят они тебя. Будешь женихом моим.
— Я и есть, не забыла, вертихвостка? — надуманно хмурюсь.
Получаю еще один толчок по туловищу. Полуигривый. Эх, сам предложит ехать, а сейчас могли бы резвиться на полную катушку.
В Гелике долго настраиваем маршрут, потому что система барахлит. Машу рукой на экран, сами как-нибудь разберемся. И телефон на виду.
— Не могу дождаться, когда Куллинан пригонят, — бормочу я.
— А он сильно отличается?
— Сейчас услышишь. Мотор у Роллсов тихий. А дорогу лучше обкатывает.
Заезжаем затариться в супермаркет, так как мы планируем набег на избу Сергей Степановича. Он еще об этом не подозревает. Он о многом не догадывается, поэтому толкну разговор со старикашой на днях.
В магазине валю вниз все подряд, потому что Алиса там сразу начинает что-то высчитывать и фильтровать покупки. Вино ее на нормальное меняю, а не дешевое. Она находит шампанское, которым мы опились с ней тогда в Гостинице. Втыкаю на бутылку в тележке иногда.
Мчим по трассе. Ваня в восторге, фея недовольство скрывает.
Подъезжаем к избе почти к ночи. Алиса кричит усатому, что привезла календулу. Он грозится подать на меня в европейский суд. Калитку же открывает с самодовольным видом, мол, приползли гаденыши обратно.
Скрывает обиду, что не заезжали. Но Алиса, оказывается, ему трезвонила регулярно.
Поздний ужин растягивается, потому что фея и оборвыш искренне рады видеть усатого. Заваливают его вопросами про всех. Алиса даже ему кашу манную на молоке куховарит.
Я иду в гребаный погреб, потому что бедный старикашка может только свое крепленое винцо пить. На самом деле, сбагрил меня, чтобы Алисе допрос устроить.
Ваня в своей старой комнате устроился, а мы в пристройку спешим. До кровати не доходим. Я прямо стены ее нагло оттрахиваю. Она выпившая, поэтому фильтр выключает.
— Глубже, еще чуть. Вася, не останавливайся, ах… Пожалуйста, так хорошо, я совсем… Так…
Я и не собираюсь останавливаться. Я просто с ума сойду сейчас. Но не останавлюсь.
Пытаюсь развести ее на больше откровений, пока она в кондиции. Но сам себя контролирую неважно, отвлекаюсь на кожу душистую.
Кручу ее на члене понемногу. Хочу и рассмотреть как это выглядит, и в волосы ей зарываться. Потом она течет от вертений, и я даже член вытаскиваю на миг — сжать до боли крепко, чтобы тут же не кончить.
Утром почти одновременно просыпаемся, несколько шокированные. Так как смутно помним как отрубились.
Судя по следам на ее грудках, я туда кончил.
Слюняву ей личико, руку на плечо закинув, потому что сказать кое-что хочу:
— Сегодня-завтра побазарить надо нам. Все решим.
Алиса напрягается, сразу мордашка опечаленная. Но воркует со мной тоже.
— Не хочу ссор, — почти беззвучно шепчет она. Потом горло прочищает и громче: — Ненавижу ругаться. А с тобой больше всего на свете. Я знаю, что надо поговорить. Просто…
— Все путем будет. Не парься. Я язык себе прикушу, чтобы не унесло. И ты тоже фильтруй.
Она пальцы мои рассматривает. И будто под нос себе что-то напевает.
Вдыхаю ей прямо в висок.
— Ты че стесняешься иногда. Не стесняйся. Я ж без тормозов с тобой. Ты говори все, что хочешь делать. И как угодно.
И вот тут она застывает. Потом типа возвращается к поглаживаниям моей руки, но только для вида.
— Ты о чем? — типа нормально интересуется.
Блядь, может я надумал себе? Я же и впрямь помешался. Всегда мечтал, как подчинять ее буду. С такими бздыками и похлеще может привидиться.
— Как ты… когда ты мне позволяешь… многое. Типа я самый главный, а ты слушаешься. На коленях, пример. И что могу в постели прям тебя… Ну ты поняла.
К сиськам тянусь, и соски ее послушно торчат. На миг в голове чернеет. До чего же отзывчивые. Не могу натрогаться.
